Интервью с заведующей ожоговым отделением ДГБ№1 Санкт-Петербурга

8 июня 2021 г.

Заведующая ожоговым отделением ДГМКЦ ВМТ ДГБ №1 Санкт-Петербурга, Марина Анатольевна Бразоль: «Семейная комната нужна нашим пациентам»

• — Марина Анатольевна, здравствуйте! Расскажите, пожалуйста, прежде всего о специфике вашего отделения. Как дети попадают к вам?

  Добрый день! Дети в основном попадают к нам, к сожалению, по неосторожности родителей, по недосмотру. В основном это дети до трёх лет (это подавляющее большинство), которые опрокидывают на себя горячую жидкость. Во-первых, во время ингаляций, которые делают родители. Лёгкое движение – и кипяток выливается на ребенка. Второй вариант – когда родители ребенка берут на колени, а в это время пьют чай. Яркая, красивая чашка, малышу интересно, он тянется к ней и опрокидывает ее на себя. Ну и конечно, это кастрюли, стоящие близко к краю плиты. Поэтому в основном у нас дети маленькие. Старшие ребята – это уже чаще несчастные случаи, когда они начинают экспериментировать с огнем.

  — Именно в этом отделении 16 лет назад Фонд открыл вторую на тот момент в России «Семейную комнату». Вы работали здесь задолго до её открытия. Получается, что вы наблюдаете за проектом на всем протяжении его существования. Скажите, какова на ваш взгляд основная практическая польза от «Семейной комнаты»?

  В первую очередь – психологическая помощь детям и родителям. Со мной согласятся многие мамы, которые лежали со своим ребенком в стационаре, что самое тяжелое время и для детей и для родителей – время после 3-4 часов дня. Заканчиваются основные процедуры, перевязки, дневной персонал уходит домой, остаются постовые медсестры. И наступает ТИШИНА. И вот этот временной период как раз скрашивает и закрывает «Семейная комната». Это важно, потому что дети у нас в отличие от других хирургических отделений иногда лежат месяцами. Достаточно «тяжелые» дети с обширными термическими ожогами, которых многократно оперируют. И родители находятся с ними. И вот в нашем случае у них есть эта отдушина, когда они могут пойти во второй половине дня в яркую, солнечную, светлую комнату, где есть игрушки, книжки, видеомагнитофон, чтобы ребенок мог поставить и посмотреть любимый фильм или мультфильм. И огромное значение имеет тот факт, что вообще в принципе есть куда выйти из палаты. Ведь бывает, что у нас полная загрузка, 32 человека одновременно.

  Во время пандемии это случалось редко. Мне кажется, это было связано с тем, что бабушки и дедушки были дома и забрали детей из детских садов и школ. И тщательнее присматривали за ними. И ожогов стало существенно меньше. Но в настоящее время все возвращается на круги своя, и детей с ожоговыми травмами поступает больше.

  — А если посмотреть с точки зрения медицинского учреждения?

  Мне кажется, что «Семейная комната» нужна, нужна нашим пациентам, ради которых, в общем-то, мы и ходим на работу, правда? Она нужна детям. В ней есть игры и игрушки, с помощью которых ходячие дети могут разрабатывать руки, начинать потихоньку двигаться, играть в настольный футбол и так далее. И во время игры они гораздо быстрее и охотнее делают те самые разрабатывающие упражнения, на выполнение которых их просто так не уговоришь. Что-то типа: «Вася, начинай разгибать руку». Нет, не работает. А вот когда это именно ему надо сделать – что-то взять или ещё зачем-то – он сам разогнет руку. И конечно, это очень помогает нам, врачам. А поскольку у нас все эти годы в комнате есть ещё и воспитатель, обладающий педагогическим образованием – она каким-то образом может ребят сориентировать, сгруппировать. Мальчишки играют, а девочки, разрабатывая руки, могут сидеть в комнате и делать какие-то поделки. Это очень помогает в процессе восстановления.

  «Семейная комната» нужна и взрослым. Больница благодарна Фонду за то, что в нашем отделении сделали душевые и санузлы. И родители, которые месяцами находятся в больнице, имеют возможность хотя бы просто принять душ. Это то «счастье», которое должна иметь каждая мама или каждый папа, находящиеся в стационаре. Если есть возможность ребенка уложить и пойти в аккуратную, чистую душевую – после этого всегда становится легче жить. Огромная моя благодарность Фонду за эту возможность.

  — Всё чаще в профессиональной медицинской среде обсуждают так называемый семейно-ориентированный подход к лечению. Тем не менее, существует устоявшийся миф о том, что родители, находящиеся в больнице, мешают процессу лечения. Так ли это? И наоборот – есть ли от них какая-нибудь помощь?

  Родители могут, конечно, и морально поддержать своего ребенка, и помочь в уходе за ним. В ситуации с «тяжелым» ребенком, безусловно, нужна помощь родителей. Если это ребенок с обширным ожогом – его обязательно нужно кормить, очень важно его уговаривать, чтобы он ел, потому что одна из стадий ожоговой болезни – это кахексия, когда дети довольно сильно теряют в весе. Они перестают есть, потому что ярко выражена интоксикация, и они есть не хотят. Ожог – это не только поражение кожных покровов. Ожоговая болезнь - тяжелая болезнь, поэтому очень хорошо, когда рядом любящая мама, которая ухаживает за своим ребенком. Да, в нашем отделении замечательные сёстры, но все равно сестра – это не мама. А для маленького ребенка бесконечно важно, чтобы была рядом мама, которая будет ему сопереживать, носить его на руках по коридору, или за ним присматривать, чтобы он не упал и не разбил себе лоб.

  Говоря в целом о присутствии родителей в больнице – самое главное, на мой взгляд – индивидуальный подход. И к детям и к родителям. Дети ведут себя по-разному, и иногда, когда мамы нет рядом – ребенок, то, что называется, «расправляет плечи» и начинает себя вести, скажем так, не очень хорошо. Тут родители необходимы, как сдерживающий фактор. И с родителями тоже – какие-то родители будут нам помогать, а какие-то будут мешать. Если мама будет сидеть, смотреть на ребенка и рыдать в течение всего дня – она ему мало поможет. Ребенок должен видеть маму в самой тяжелой ситуации улыбающейся и говорящей, что всё у нас с тобой будет хорошо. Поэтому, повторюсь, необходим индивидуальный подход к каждому ребенку и к каждому родителю.

  У меня достаточно большой врачебный стаж, я начинала работать, когда мы родителей не пускали. И у нас маленькие дети были без родителей, а родители всеми правдами и неправдами пытались пройти в отделение, а у нас были только впускные дни. В плане порядка – да, конечно, порядка было больше в то время. С передачами, с едой, которую приносят родители. Мы видели, что принесено. Никто не пытался вчерашнюю клубнику, посыпанную сахаром, которая простояла целый день на столе на кухне, скормить ребенку. А сейчас модно стало приносить по-тихому в сумочке ребенку суши, которые купили накануне, и ребенку их скармливать.

  И ещё тенденция, что и с 12-летними, и с 15-летними детьми родители хотят находиться. Наша больница рассчитана на 680 коек. Наше отделение рассчитано на 30 коек. Если у меня лежит 30 человек детей, мне очень сложно с ними разместить 30 мам. И когда приходит мама, которая пытается спать в одной кровати с ребенком после оперативного лечения – она наносит ему вред. Ведь если ребенка прооперировали, он должен лежать в определенном положении – где-то отведена рука, где-то подложены валики… и когда рядом пристраивается женщина, которая это сбивает ночью – это, конечно, нехорошо.

  — В этом отношении, наверное, как раз и имеет смысл масштабировать наш проект бесплатных семейных гостиниц на территории больниц, когда мама может днем прийти, а ночью спокойно спать в удобном обустроенном номере. Или ребенок, который днем сходил на процедуры, а потом возвращается к маме, игрушкам и книгам, плюс ест опять же мамой приготовленную еду.

  Да, это очень хорошо, особенно для иногородних, да и не только, хорошо и для тех, кто, к примеру, живет на другом конце города. Санкт-Петербург – большой город, и полтора-два часа в один конец – тоже не особо удобно. Когда у мамы есть возможность пойти принять душ, поесть и приготовить что-то ребенку, а главное - выспаться – это замечательно. И на следующее утро, когда она придет к ребенку – она будет отдохнувшая и не раздраженная.

  — Важный вопрос. Людям, которые делают пожертвования, Фонд предоставляет максимальную информацию о том, на что идут их деньги. Мы продолжаем процесс обновления «Семейных комнат», начатый в прошлом году в Нижнем Новгороде, и Санкт-Петербург как раз на очереди. Скажите, что планируется сделать?

  Да, наша комната нуждается в обновлении. За истекшие годы износилась мебель. Истерлись диваны, а учитывая то, что по санитарным правилам их обрабатывают каждый день после того, как дети уходят, диваны, конечно, нужны новые.

  С открытия «Семейной комнаты» прошло уже 16 лет, так что настала необходимость освежить и стены, и потолок. Стены планируем сделать яркие, жёлтые, солнечные. Комната у нас очень большая с окнами от потолка до пола, выходящими на солнечную сторону. Летом, да и весной в послеобеденное время очень жарко, поэтому по плану – замена кондиционера на более мощный. С этой же целью решили заменить жалюзи на более современные термозащитные шторы.

  Стеллажи, на которых стоят книги, игрушки, лежат настольные игры, тоже серьезно износились. Книжек и игрушек у нас много, так что понадобится новый, вместительный стеллаж во всю стену.

  Душевые комнаты для родителей тоже будут обновлены, это важно.

  Будет здорово, если получится обновить настольные игры и сделать в комнате интерактивный пол. Это будет интересно и детям, и родителям. А в ТВ-зоне комнаты планируем заменить старый маленький телевизор на новый, с большим экраном. Когда перед телевизором сидит, скажем, даже 5-6 детей – экран, конечно, нужен большой.

  — И последний вопрос: что вы пожелаете родителям детей, которые проходят у вас лечение? Детям мы все желаем скорейшего выздоровления, а как насчет их пап и мам, как дать им необходимую поддержку?

  Мамам и папам я прежде всего хочу пожелать мужества. Это первое, потому что, к сожалению, многие с нами не расстаются навсегда, они должны заниматься консервативным лечением своих детей. Некоторых детей, у которых формируются рубцы, приходится многократно оперировать. Родители должны иметь большое мужество, чтобы все это делать, чтобы пережить травму, которую получил ребенок. Есть и дети, которые выходят от нас инвалидами. Мы жизнь спасаем, но не всегда можем стопроцентно восстановить какую-либо функцию, или нивелировать последствия термической травмы.

  Ещё очень важно доверие к врачам и соблюдение всех наших рекомендаций. К примеру, если мы говорим, что нужно носить компрессионное белье или делать давящие повязки в течение года – это мучительно для мамы. Но это нужно делать для того, чтобы нивелировать косметические последствия. Мы каждый раз рассказываем, что это общепринятая мировая практика, что это действительно необходимо, но часто бывает, что родители перестают это делать. Понятно, что они уже устали бороться с травмой, выписались домой, начинают забывать. А потом приходят через год и говорят – сделайте как было. А мы уже не можем ничего сделать, время упущено.

  И мы всегда говорим родителям – мы должны работать вместе. Не противостоять друг другу, а вместе думать о ребенке, и не только вылечить его в острый период, но и продолжать лечебный процесс. У нас есть дети, которые получили ожог в год или в два, и дальше до 18 лет мы с ними работаем – оперируем, наблюдаем, даем советы. Так что мое второе пожелание родителям – быть вместе с нами, помогать ребенку вместе с нами.

  Большое спасибо за интервью, Марина Анатольевна!